Медсестра Алёна Семакова: «Пандемия сблизила наш коллектив»

Алёна Семакова уже несколько лет работает медицинской сестрой в Норильске. Пройдя путь от воспитателя детского сада до медсестры в «красной зоне», она не понаслышке знает все сложности работы с малышами, их мамами и пациентами «под кислородом». В интервью порталу «Город Онлайн» наша героиня рассказала о своей непростой профессии и о том, как вместе с коллегами боролась с коронавирусом.

С профессией не подружилась

 
Родилась и выросла я в Норильске. Окончила физмат лицей, а потом пошла учиться на воспитателя детского сада. С профессией мы не подружились, поэтому я решила сменить профиль и ушла в медицину — поступила в Норильский медтехникум. Здесь я нашла себя, мне нравилось получать новые знания и помогать людям. После учёбы работать я отправилась в Оганерскую больницу, где сразу попала в хирургическое отделение.

Моральная готовность

 
Процедурный кабинет хирургического отделения — место не для слабонервных, но к этому я была готова, ведь на практике в техникуме мы повидали многое. Сложнее было морально: я переживала за каждого пациента. Отработав здесь пять лет, ушла в стоматологию, а уже оттуда — в детскую больницу.

Попав к малышам, я сразу поняла: со взрослыми было проще. Они практически всегда могут объяснить, что и где у них болит, описать симптомы. С детьми всё совсем не так: при большом желании облегчить их болезнь сложно понять, что именно их беспокоит. Кроме этого, нам необходимо проводить определённую работу и беседы с мамочками. Здесь тоже нужен запас терпения, понимания и просто человеческого отношения к тем, кому непросто в данный момент приходится.

Когда дети болеют, мамы, как правило, начинают паниковать, поэтому успокаивать приходится в первую очередь их.

Помогать малышам

 
Один из самых сложных моментов в моей работе — постоянный детский плач в отделении. К этому тяжело адаптироваться, хочется всем и сразу помочь. Дети температурят, у них болит живот, плюс малышам никак не объяснить, что забор крови — необходимая процедура.

Медицинские сёстры всегда в тесном тандеме с врачами: мы чётко выполняем их указания, присматриваем за детьми, видим многие нюансы, потому что проводим рядом с пациентами по нескольку часов.

Отдельная история — это работа с малышами-отказниками. Это дети в возрасте до трёх-четырёх лет, им всегда хочется уделить побольше внимания. Как только кто-то из персонала освобождается — может поиграть с ними или просто побыть рядом. Помогают нам в этом и мамы, которые лежат в отделении со своими детьми: они тоже проводят время с отказниками, помогают кормить. К счастью, на моей практике многие из таких деток возвращались домой: родители восстанавливались в правах и забирали их.

Первая волна

 
В 2020 году на базе детской больницы открыли ковидный госпиталь. К нам привозили тех, кто уже побывал в инфекционке, но находился в более-менее стабильном состоянии. Пандемия началась в марте, а госпиталь у нас заработал в июне. Всё только начиналось, люди были в шоке и в панике, никто ещё толком не знал, как противостоять заболеванию. В новое отделение в нашей больнице мало кто хотел идти работать, но я оказалась в числе смельчаков.

На тот момент к нам привозили только взрослых пациентов, тяжёлых больных у нас не было. По крайней мере таких, кто нуждался в аппарате ИВЛ, — максимум в кислороде. Температура у них не спадала по нескольку недель, они паниковали, потому что никогда с таким не сталкивались. Здесь нужна была не только медицинская помощь, но и обыкновенная поддержка.

Был у нас и период, когда на этаже, где я работала, лежали только беременные женщины, которым предстояло вот-вот родить. Мы очень волновались за них и их здоровье. В отделении круглосуточно дежурила акушер-гинеколог на случай, если пришлось бы принимать роды.

Надёжный тыл и понимающий коллектив

 
В ковидном госпитале я отработала два месяца. Пандемия очень сблизила наш коллектив. В этот период мы все друг друга поддерживали, даже небольших размолвок между нами не было.

Самым сложным за это время для меня оказалась разлука с близкими. Я живу с мужем и сыном, а по условиям «красной зоны» во время работы с ковидными пациентами я должна была быть одна, чтобы не заразить своих. Семья на время переехала к маме моего мужа, а я осталась жить дома с кошкой. Общались только по телефону, это было тяжело выдержать.

Строгая экипировка

 
Во время работы в «красной зоне» мы все носили противочумный костюм первого типа: ни одного миллиметра кожи не должно было быть открыто. Смена длилась 12 часов, а перерыв — только через шесть. Нельзя было снимать ни одного элемента одежды. Перерыв длился полчаса, за это время мы должны были успеть поесть, попить и сделать все свои дела. А потом — обратно в экипировку.

Чтобы выйти из «красной зоны», противочумный костюм необходимо было правильно снять, обработать очки, полностью помыться, пройти специальную дезинфекцию, и только потом нас выпускали в «зелёную зону». После смены очень чесалось лицо, а руки свои я вообще не могла узнать. Но эти меры были необходимы, чтобы не вынести из больницы инфекцию.

Когда я вернулась в детское отделение, экипировка стала более простой. Только на время проведения каких-либо манипуляций — закапать детям в нос или оросить лекарством горло — мы надевали респиратор с очками или щиток, а также одноразовые халат и перчатки.

Медицина и психология

 
В медицине я себя вижу и в дальнейшем. Правда, не уверена, что хочу оставаться медсестрой. Сейчас я оканчиваю курс по профессии «психолог», планирую помогать людям, но уже по-другому. Ведь если на душе и в голове порядок, то и здоровье будет крепче.